Катастрофа произошла около 30 лет назад, но ее последствия чувствуются и по сей день. Когда реактор в Припяти на севере Украины начал разрушаться, это стало самой страшной ядерной аварией в истории – и по числу жертв, и по количеству финансовых расходов. Но это был не конец.
Фотограф Ядвига Бронте родилась в Польше, всего за неделю до ужасной трагеди. Близость места и времени ее рождения к Чернобылю до сих пор определяет для нее важность этого события.
Последний ее проект «Невидимые люди Беларуссии» документирует жизнь искалеченных жертв Чернобыля, проживающих в белорусских правительственныхучреждениях – «интернатах», – которые действуют в качестве «убежищ, приютов и богаделен в одном лице». Хотя катастрофа произошла в Украине, именно Белоруссия приняла на себя всю тяжесть удара.
Живые лица жителей интернатов дают нам редкую возможность увидеть как живут выжившие после Чернобыля. Спустя десятилетия они слишком легко оказались забыты.
– Почему вы решили снимать этих людей?
– Я была одной из более чем 18 миллионов поляков, которым давали «Люголь» – раствор йода для защиты от радиоактивных осадков после Чернобыльской аварии. К сожалению, не во всех пострадавших странах поступали так же. Белоруссия находится ближе всех к Чернобылю и люди здесь пострадали больше других. Последствия аварии сказываются на здоровье населения по сей день.
Однако, мой проект не только о пострадавших от Чернобыльской аварии. Он обо всех инвалидах, которых не замечает общество. К сожалению, тема инвалидности все еще табуирована в Белоруссии. Возможно, это связано с постсоветским менталитетом, религией или просто недостатком информации и общих знаний об инвалидности.
Своим проектом я хотела открыть миру этих невидимых людей – красивых и сильных. Сейчас я работаю над книгой, где они смогут обрести также и голос. Они смогут поделиться своими историями с нами.
– Прошло 30 лет со дня катастрофы – на что похожа жизнь тех людей, с которыми вы встречались?
– Когда я говорю «жертвы Чернобыльской катастрофы», я не имею в виду людей, которые были непосредственными жертвами, как например работники электростанции или ликвидаторы аварии. Я имею в виду людей, которые родились после апреля 1986 года физически- или умственно неполноценными. Некоторым детям Чернобыля сейчас по 30-ть лет, другие родились недавно, и многие еще родятся в будущем. Мутировавший ген – прямое следствие радиации – может передаваться в поколениях.
Большинство жертв Чернобыля и инвалидов живут в белорусских интернатах. Это государственные учреждения – нечто среднее между детскими домами, приютами и хосписами. Честно говоря, люди, живущие в них, просто влачат свое существование – им не предоставляется никакое образование, и их активность минимальна. Они просто поддерживают свое существование: готовят пищу, убираются и работают на полях. Очень часто они заводят крепкую дружбу между собой и живут друг для друга.
– С какими трудностями вы столкнулись при съемке?
– Это были трудности скорее личного характера, чем технические. Работая в таких местах невозможно не испытывать сильные эмоции – не только во время съемки, но проводя время с обитателями интернатов, слушая их истории и пытаясь понять, как работает система, в которой они живут. То, что вы увидите, действует удручающе.
– Что вы надеетесь показать или добиться своими фотографиями?
– Я хочу, чтобы эти невидимые люди стали видимым. Я хочу, чтобы люди узнали больше об их жизни и услышали их истории, которые никому неизвестны. Я хочу, чтобы Белорусский народ лучше заботился о них, потому что будущее этих людей действительно находится в руках белорусского народа.
Места подобные этим есть во многих других странах по всей Европе и за ее пределами. Люди должны понимать, что неправильно отделять тех, кто имеет психические или физические недостатки, от остального общества.
Я надеюсь, что родители станут сильнее, принимая решение заботиться о детях-инвалидах, и увидят какие они красивые на самом деле. Государственные учреждения – не лучшее место для них. Я видела это своими собственными глазами.
Перевод Марии Строгановой
Свежие комментарии