33 года назад не стало Брежнева. Похороны запомнились печатью скорби на лицах престарелых членов Политбюро, бесконечной вереницей подушечек с орденами Генсека и “Лебединым озером” по всем четырем телеканалам. А чем запомнится сам Леонид Ильич? Неужели только поцелуями взасос с Хонеккером, невнятной причмокивающей речью, кустистыми бровями и пятью звездами Героя?
Джуна, штатный целитель Политбюро:
- Первая встреча с Брежневым произошла в 1978 году. Мне позвонила Лыкина, мама заместителя Андропова, в то время председателя КГБ. Спрашивает: “Вы можете вылечить Леонида Ильича?” Я спросила: “А что от меня требуется?” - “Приедете - узнаете”. Волновалась ли я? Что вы! Я деревенская девчонка, провинциалка. Я знаю, кто такой Генсек ЦК?! Или кто такой Председатель Совмина? Помню, спрашивала у мужа: “А Шеварднадзе кто?” “Как кто? - удивился он. - Секретарь ЦК Грузии”. - “А что это такое?” Ну деревня! Нужна была мне эта политика? Нет. Я знала, что должна выйти замуж честной девушкой, уделять внимание супругу, семье. Я мечтала иметь много детей, перед Богом дала клятву: никогда в жизни не делать аборты. Сколько детей у меня будет, думала, - всех рожу. Я хотела умереть среди своих сыновей и внуков, дочерей и правнуков. И мне было все равно, кого лечить: министра ли, рабочего - все мы одинаково умираем. Могу только сказать, что тот образ, который создан о Брежневе, далек от него настоящего. Он ведь был очень живой, юморной...
Владислав Третьяк, гордость советского хоккея:
- Брежнев был большим любителем хоккея и ходил на наши матчи. Помню, в 1981 году, когда мы взяли Кубок Канады (канадцев тогда еще 8:1 обыграли), в Монреале накупили ему сувениров всяких: кепочек, шайб.

Нина Воробьева, парикмахер дочки Генсека:
- Дочери Брежнева меня порекомендовало наше Министерство бытового обслуживания. Но с Галиной я проработала всего пять месяцев - больше просто не выдержала. Представляете, приходила к ней в 11 утра, а уходила в 9 вечера. Для меня это стало настоящей трагедией: у меня муж очень ревнивый был, все думал, что я там черт-те чем занимаюсь. А что я там делала весь день? Ну, допустим, ей вечером надо было куда-то идти. Зовет к утру. Она тебя и накормит, и коньяком угостит - очень добрым, хлебосольным человеком была. А потом все эти бесконечные разговоры по телефону, кто-то к ней постоянно приходил, уходил, а я все сидела. То есть она меня вызывала, по сути, для компании. А я от этого просто задыхалась. И как-то ей сказала: “Галина Леонидовна, вы мне очень симпатичны, очень приятны. Но, понимаете, у меня муж такой ревнивый: даже если он будет у дверей вашей квартиры стоять, все равно подумает, что я с кем-то”. И она меня отпустила... Вообще человек был очень хороший и самый что ни на есть простецкий. Помню, мне постоянно говорила: “Брось называть меня Галиной Леонидовной. Зови Галей”. Я все как-то отнекивалась, а однажды к ней пришла, мы выпили коньяку, я немного осмелела и говорю: “Галина Леонидовна, вы такая интересная женщина. Вот интересно, как вышли замуж за такого громадного мужчину?” А до Чурбанова она была женой циркового артиста. “Любовь, - говорит, - была. И еще какая! Но у меня не только с ним была любовь. У меня была любовь и с Игорем Кио”. Простая была, могла сказать все что угодно. Любой анекдот, какую-то новую хохму. Хотя жила в условиях - просто царских: квартира как музей, по-другому и не скажешь. Мебель красоты неописуемой, вся антикварная. Не знаю, из каких дворцов все это было собрано: стол из синего камня, глазурита, на золоченых ножках, такой же торшер... Обстановка просто уникальная. Леонида Ильича я там не видела, но однажды встретила его в другом месте. Так смешно! Я пришла в ЦКБ обслуживать одну женщину - члена правительства РСФСР. Вдруг вбегает врач и дрожащим от волнения голосом говорит:


Рой Медведев, биограф вождей
- Брежнев не будет стоять в ряду выдающихся политических деятелей, которых история запоминает навсегда. Но и негативного отношения к нему тоже не будет. Леонид Ильич был востребован временем. Спокойный, уравновешенный, не выдвигавший никаких революционных идей, Генсек пользовался неизменной поддержкой аппарата, потому что ничего не требовал и от них. Если крупный чиновник покидал свой пост, он продолжал оставаться в номенклатуре - так происходило с Подгорным, Микояном, Шелестом, Шелепиным. Именно Брежнев был сторонником наиболее мягкого, снисходительного отношения к людям, которых считали противниками режима. Когда обсуждали судьбу Сахарова или Солженицына, крайне резкие позиции занимали Андропов, Устинов, Громыко. Косыгин предлагал сослать Солженицына в Якутск, но возобладала точка зрения Брежнева, и Солженицын получил возможность выехать за границу. Сахарова предложил выслать в Горький, предоставив ему 4-комнатную квартиру и возможность заниматься наукой. Такая его умеренность только и позволила сохраниться диссидентскому движению.

Вячеслав Зайцев, маэстро очень высокой моды:
- Западная пресса в свое время писала, что я одеваю всех членов Политбюро, но это не совсем так. С женой Брежнева, например, не сложилось сразу. Дело в том, что я не могу быть рабом - клиентов выбираю себе только сам. Мне Бог очень много дал, я не могу позволить себе унижаться перед кем-то. Поэтому я всегда умел отсекать - нежелательных клиентов передавал своим коллегам, нас ведь было 60 человек в Доме моделей на Кузнецком Мосту. Того же Брежнева, когда увидел у него эти бордовые галстуки в огромном количестве, тут же передал Саше Игмонту. Понял: мне здесь делать нечего. А Саша с удовольствием взял Леонида Ильича. И ведь вошел в историю как человек, который придумал костюм Брежневу.
Использование материалов сайта разрешается только с письменного согласия редакции и при наличии гиперссылки на http://whitepageshistory.ru/
Свежие комментарии