Вот что сообщает в середине XIX в. побывавший в Иерусалиме князь Вяземский:
«Нельзя сказать, чтобы почва окрестностей Іерусалимских, при всей угрюмости и дикости своей, была безплодна. Она дает же разнородный хлеб, овощи, артишоки, померанцы, маслину, абрикосовыя деревья, смоковницу, гранаты, ореховыя деревья.
..» [190] (13 мая).Но, что однозначно, не дает никаких фиников — исконного дерева природы Иерусалима Древнего.
Очередное несовпадение примечает и более современный паломник, чуть ли ни век спустя посетивший Палестину, — Антоний Ладинский:
«Вифлеем значит — “дом пальм”. Ни одной пальмы. Только оливы, серебристые, пыльные, древние, растущие на красной палестинской почве, среди… холмов» [73] (с. 12).
Ну да — олива — это горное растение, а потому на высоте тысяча метров, куда подняли из дебрей, то есть глубочайшего ущелья на вершину плоскогорья Иерусалим нынешний, растет прекрасно. А вот финиковя пальма, визитная карточка Иерусалима Древнего, здесь вещь вычурная. В таком климате их вырастить и заставить плодоносить смогли только в XX веке — исключительно после появления современных технологий в области ботаники.
Таким образом, и Ладинский, и Бунин, и Норов слишком явно ощущают полное несоответствие увиденной ими местности с землей обетованной.
Один из первых, если не первый из пилигримов, побывавших уже на новом месте, то есть на месте перенесенного из Африки Иерусалима, Дашков, вот что сообщает о дороге в Вифлеем:
«В долинах встречаются засеянные поля и виноградники; следы древнего трудолюбия видны на каменистых холмах, обсеченных уступами для насаждения лоз и смоковниц» [193] (с.
259).То есть ни о каких финиковых пальмах, несмотря на упоминание о древних террасах, способных в разы повышать урожайность возделываемых в горной местности культур, не заикается и он.
Но вот что сообщается о Палестине времен крестоносцев:
«…есть там пальмы, плоды которых называются финиками... Есть там заросли, за которыми следят как за посевами льна. Раньше во всем мире бальзам не рос нигде, кроме как в стране Иерусалимской, в месте, которое называется Иерихон. Затем, отправившись в Египет, они [евреи] перенесли его саженцы в Египет и развели там... В городе Вавилоне также есть заросли бальзама» [185] (с. 150–151).
В Вавилоне, что и понятно, египетском.
Вот еще очередное явное несовпадение флоры этих различных регионов находим в «хожении» игумена Даниила:
«Около Иерихона земля добрая и урожайная… около города растет много финиковых пальм» [75] (с. 18).
Причем, наличие здесь финиковых пальм отмечалось еще Иосифом Флавием во времена завоевания Палестины израильтянами.
Моисей:
«...повел свое войско к Иордану на большую равнину, лежащую против Иерихона. Город этот отличается большим богатством, разводя главным образом массу финиковых пальм и бальзамовых кустов» [167] (гл. 6, аб. 1).
А вот уже в 1830 году А.Н. Муравьев видит в данной местности совсем иную растительность:
«Посреди сей долины, некогда славной розами и пальмами Иерихона, тесный Иордан быстро мчится в обширном русле... Густые ивы, склоняясь над рекой, скрывают вблизи се течение» [168] (с. 90).
То есть розы исчезли, сменившись, как свидетельствуют уже паломники в нынешний Иерусалим, розами. А пальмы уже сменились ивами.
А потому и само слово паломник в этой Северной уже Палестине звучит лишь чисто символически:
«каждый спешил зачерпнуть немного воды в принесенные меха и сосуды, и взять камень из средины реки, и срезать себе длинный тростник или ветвь ракиты на память Иордана, чтобы унести их на родину вместе с пальмою своего странствия» [168] (с. 92).
И это в самом жарком месте нынешней Палестины — во впадине, находящейся на 400 метров ниже уровня мирового океана! А потому открытым остается вопрос: откуда же все-таки «добыл» пальмовую ветвь не нашедший в Палестине пальм Муравьев? Потому как, о чем сообщает доктор филологических наук Еврейского университета Иерусалима Елена Румановская:
«…привезенная Муравьевым из Палестины пальмовая ветвь послужила Лермонтову толчком к созданию стихотворения “Ветка Палестины”» [169].
Она же удивлена и иным:
«…обнаруживая такое прекрасное знание еврейской истории, Муравьев не называет при этом в своей книге сохранившуюся Западную стену Храмовой горы (Стену Плача)» [173].
«…в записках о путешествии 1861 года Норов… полагает, что “от прежнего величия Иерусалима, которое было сосредоточено на этом месте, не осталось камня на камне” [172] (с. 26) и не вспоминает Западную стену, находящуюся в этот момент почти перед его глазами» [173].
Кто здесь кого надул, если пальм в 30-е гг. XIX века в Палестине вообще не произрастало, так же как и не было здесь никогда этой пресловутой «стены плача», изобретенной нынешними обитателями Израиля, дабы хоть чем-то означить наличие в Иерусалиме корней своей собственной иудаистской, а правильнее — хананейской, родовой местечковой религии?
Да не было этой пресловутой стены здесь никогда, а потому о ней и не упоминает вообще ни один из русских путешественников XIX в. Ее построили позже…
А финики в живой природе испокон века распрекрасно произрастают и дают великолепные плоды тоже вовсе не здесь, но в местах куда как более южных.
Игумен Даниил:
«Вытекает из города Бейсан семь рек, растет высокий тростник по этим рекам, финиковые высокие деревья стоят как лес густой» [75] (с. 27).
Монах Игнатий:
«Сия река Иордан не весьма велика… по берегу растет тростник, есть же такая трава можно всякому человеку кушать и очень приятна»[194] (с. 16).
Вот что сообщает на эту тему Википедия:
«Saccharum spontaneum встречается в дикой форме в восточной и северной Африке, на Среднем Востоке, в Индии…»
То есть на Ближнем Востоке в дикой природе сахарный тростник не произрастает. Потому и игумен Даниил, и монах Василий сообщают о том Иордане, который находился в Африке. И потому же никто из тех паломников, которые посетили Иерусалим начиная с XIX в., этого тростника не видел и видеть не мог — он в долине нынешнего Иордана не произрастает.
Вернемся к городу Бейсан. Из нынешнего Беф-Сана рек не истекает: он находится на берегу одной единственной реки — Иордан. Находится, причем, в глубочайшей впадине. А вот семь рек стекало с горы Ливан — сюда требуется отправляться, чтобы обнаружить этот город. Причем, находится он явно где-то на хорошей возвышенности, так что финиковые пальмы, находящиеся в его предместьях, росли вовсе не во впадине, куда определили нынешние историки Беф-Сан на нынешних картах. Но где-то в высокогорье, где никакого ни сахарного тростника, ни финиковых пальм, если не находилось бы это в Африке, — расти в дикой природе не могло. То есть сама флора Святой Земли, которую подробно обрисовывает в своем рассказе игумен Даниил, ничего общего с нынешней Палестиной не имеет.
Вот еще о пальмах, которых в дикой природе Палестины нынешней в наличии не имеется. Прокопий Кесарийский:
«Сразу же за пределами Палестины этот берег занимают сарацины, которые издревле живут в этой стране финиковых пальм. Эта область простирается далеко внутрь земли, где ничего другого, кроме финиковых пальм и не растет» [202] (гл. XIX, с. 63).
О какой местности здесь может идти речь?
Только о пустынях Африки. Она и именуется так потому, что эта земля во владение никакому народу принадлежать не может — она, по сути, никому не нужна. Принадлежать она может только Богу. А потому и именуется Сахара — соха (ст. сл. — единица земли, облагаемая налогом лишь Богом) РА:
«Пророк Илья многие годы своей жизни скрывался от преследования властей. Ему приходилось жить в пустыне, ночевать в пещерах и вести походный образ жизни. Основным его рационом были финики и вода. Ученые и диетологи подтверждают это, поскольку установлено, что финики содержат более десяти элементов, необходимых для здоровья... Отменное качество фиников из Иудеи отмечали путешественники всех времен и народов: греки, римляне, персы, арабы. Плиний-старший описывал иудейские финики, как средство против туберкулеза» [91].
Так что даже арабы с нынешнего эрзац Ближнего Востока, а на самом деле — с крайнего запада Азии, попадая в соседнюю Африку, отмечают прекрасные качества плодов, которые у них самих не растут. А плоды эти — финики.
А вот что античный писатель Солин сообщает о «подножном корме» членов израильской секты ессеев. Они:
«Питаются финиками» [166] (гл. II, п. 8).
То есть все говорит о том, что именно в Древнем Израиле финики вовсе не являются одной из выращиваемых местными жителями культур. Финиковая пальма здесь прекрасно растет сама в дикой природе. Потому плодами этого дикороса и питаются религиозные отшельники — пустынножители.
Вот что сообщается об ареоле первоначального насаждения данного растения:
«Родиной финиковой пальмы принято считать территории Саудовской Аравии, Египта, Туниса и Марокко, где обнаружены свидетельства возделывания этого дерева за 4 тыс. лет до н. э.» [84].
Жители уже нынешнего Израиля, памятуя, что в описаниях Библии и иных источников постоянно упоминается финиковая пальма, сообщают об этом растении следующее:
«В древней Иудее финиковые пальмы выращивали в течение долгого времени. Их культивировали ради плодов и тени, которая спасала от солнца. В Иудейском царстве 3000 лет назад и вплоть до начала новой эры пальмы давали хороший урожай... Они были символом благополучия Иудеи» [90].
Иудеи, понятно, Африрканской. То есть той местности, где эти растения не просто растут, но еще и дают плоды. И какие плоды: лучшие во всем тех времен мире.
А вот что сообщают на эту тему жители уже нынешнего Израиля:
«Финики — один из исконных видов пищи в странах Ближнего Востока и Северной Африки. Однако с территории Палестины-Израиля финики почти исчезли очень давно. Как напоминало израильское Интернет-издание Booknik в своей заметке о финиках в Израиле от 09/02/2010, “К концу Средневековья финиковые пальмы практически полностью исчезли из Эрец-Исраэль. Последнее их упоминание зафиксировано в записках рабби Моше Басолы из Анконы, который в 1521 году писал, что нашел возле Тверии «много финиковых деревьев». Известный (западный) географ Эдвард Робинсон, побывавший в Эрец-Исраэль в начале XIX века, сообщал, что в Эйн-Геди он не обнаружил ни одной финиковой пальмы…”
Появились финики в Израиле как сельскохозяйственная культура снова только в 1933 г. усилиями еврейских переселенцев-кибуцников» [85].
И куда же подевались эти финики, когда-то здесь практически сорное дикое растение, если пришлось эту культуру высаживать в нынешнем Израиле уже искусственным методом, благодаря появившимся новым способам посадки лишь в середине XX века? Растворились что ли? Игуменом Земли Святорусской Даниилом они отмечены вовсе не как возделываемые и культивируемые местными аграриями, но растущие здесь в живой природе деревья. Что может быть и сегодня — только в Африке.
Так что этих растений в дикой природе нынешней Палестины никогда не было. Но стали рассаживать эти экзотические для данной местности деревья лишь сейчас, когда появились возможности производить посадки финиковой пальмы искусственным способом. Потому на сегодня эта культура из Африки распространилась на Палестину, Сирию, Иран и Ирак.
То есть на территории уже Нового Израиля присутствие этого дерева в более ранние периоды не отмечено, тогда как в Евангелии сообщается:
«СЛЫШАВШЕ, ЯКО ИИСУС ГРЯДЕТ ВО ИЕРУСАЛИМ, ПРИЯША ВАИА ОТ ФИНИК, И ИЗЫДОША В СРЕТЕНИЕ ЕМУ» [Ин 12, 13] [86] (с. 302).
То есть от пальмы исключительно финиковой веточки и получил свое наименование путешественник в Святую Землю — паломник.
И вот еще тоже удивительное: соседняя с Израилем страна так и именовалась — Финикия. А вот присутствия финиковой пальмы не отмечено и здесь. И это все притом, что та древняя Сирия была полна финиковых пальм. В повествовании о ней Ксенофонт упоминает:
«плодоносные пальмы» [97] (с. 146).
А вот что дополняет на эту тему редакция:
«…Сирия = Ассирия; о богатстве ассирийской земли хлебом и плодоносными финиковыми пальмами подробно рассказывает Геродот (I. 193))» [97] (Прим. 35 к с. 146).
Но вот, что на сегодняшний день обнаруживает наука, климат здесь для произрастания финиковой пальмы в живой природе слишком холодный. А потому не только Палестина, но и Сирия с Ассирией совершенно не соответствуют описаниям их природы в античные времена. То есть эти страны в былые эпохи находились много южнее. О чем и разговор.
А вот какое растение уже прекрасно себя чувствует в нынешней Палестине.
Бунин:
«На Сионе за гробницей Давида видел я провалившуюся могилу, густо заросшую маком. Вся Иудея — как эта могила… А ведь эта ржавая земля, перемешанная со щебнем, ведь это и есть Страна Обетованная, страна, что родит теперь больше всего дикого маку. Точно фиолетово-красные озера стоят в долинах среди гор, усыпанных голышами. Точно сперва кровавый, а потом каменный ливень прошел по этой стране...» [177] (с. 225–226).
Да, исключительно зарослями мака характеризуют Палестину путешественники XIX, начала XX вв. И сегодня, если бы борьба с наркоманией не свела заросли мака на нет в этом регионе, здесь все оставалось бы так же, как и при Бунине.
Но о наличии мака в земле обетованной нет ни слова: ни в античной литературе, ни в Библии, ни в свидетельствах пилигримов. Что еще раз говорит о том, что начиная с 20-х гг. XIX века, при упоминании о Палестине, разговор идет вовсе не о той древней земле, на которой когда-то проживал знаменитый Царь Давид и на которой находится предмет устремлений сердца Русского человека — Голгофа.
Библиографию см.: СЛОВО. Серия 2. Кн. 5. Ие Руса лим http://www.proza.ru/2017/05/10/1616
Свежие комментарии